Старообрядцы Морозовы и Щукины: как капитал превратился в культурное наследие

История раскола православной церкви, последовавшие гонения и обособленная жизнь староверов всегда вызывали оживленные дискуссии и повышенный интерес не только среди историков. То, что скрыто от любопытных глаз, живет по своим законам и правилам особенно притягивает.

К тому же именно потомки старообрядческих семей - купцы, предприниматели, меценаты и коллекционеры конца ХIХ —начала XX веков, по меркам своего времени почти сравнимые с богатейшими родами мира. Изумительно образованные, их трудолюбию можно позавидовать. Богатство не всегда приходило по праву наследования, иногда стартовый капитал давала община.

Люди, бежавшие от преследования и рассредоточенные по всей России, воспитывались в строгих религиозных догмах и довольно аскетичных условиях – купцы-старообрядцы становились новаторами, выводили своё дело на высочайший уровень, сохраняли и преумножали капитал.

Их богатство шло не столько на благо семьи и общины, но и общества и страны в целом. Это была не вынужденная мера, а истинное желание развивать доступное образование, медицину, культуру и поддерживать искусство, закладывая фундамент того, что мы сегодня называем настоящей дореволюционной культурой. Несмотря на стремление максимально дистанцироваться от государства и контактов с ним, сохранить свои принципы, касающиеся не только веры, они жертвовали огромные деньги на государственные учреждения и передавали свои богатейшие коллекции в музеи.

Может сложиться ощущение, что старообрядчество — история гонений, послаблений и новых ограничений, борьбы государства с общинами. Действительно, правление Екатерины II, Павла I, Александра I отличилось снисхождением в отношении староверов. Далее опять последуют жёсткие меры правительства Николая I, которые фактически должны были уничтожить эту ветвь православия. Но общины староверов сохраняют веру, уклад, воспитывая и поддерживая своих выдающихся представителей, которые вошли в историю как богатейшие люди своего времени: предприниматели, купцы, коллекционеры и меценаты.

После наиболее жестоких гонений, часть староверов возвращается в Москву и другие крупные города. Некоторые исследователи отмечают, что к началу XX века более 60% капитала Российской империи было сосредоточено в руках старообрядцев, и без них экономическая и культурная история России выглядела бы совершенно иначе.

В этой статье заглянем в прошлое, изучим две известнейшие купеческие фамилии, их семейные истории, проследим за капиталом и наследием.

Морозовы

Этот купеческий род старообрядцев ведет своё начало от Саввы Васильевича Морозова. Он родился в 1770 году и происходил из гуслицких старообрядцев. Савва Васильевич, проживший почти сто лет, был безграмотным. Это не помешало ему стать купцом первой гильдии, а его потомкам — войти в число богатейших людей страны. Его успех, кажущийся невероятным — результат долгого пути.


Крепостной крестьянин, он был пастухом, извозчиком, разнорабочим. Савва Васильевич не боялся труда и был предприимчив: на занятые у помещика деньги он откупился от армии — шутка ли, 25 лет службы, когда мечтаешь о своём деле? Усердно работая ткачом на шелкопрядильной фабрике и получая сдельную оплату, Савва Морозов погасил долг за несколько лет.

В двадцать лет он женился на дочери мастера-красильщика Ульяне Афанасьевне и по одной из версий — приданое в 5 золотых рублей пустил в дело. Купил ткацкую и красильную мастерскую. Годы упорного труда, отличные качества предпринимателя принесли свои плоды — в 1821 году Савва Морозов за огромные по тем временам деньги — семнадцать тысяч рублей — выкупил себя и четырех своих сыновей: Елисея, Захара, Абрама и Ивана. Позже в семье появится ещё один сын —Тимофей.

Наверное, путь любого предпринимателя — это череда взлётов и падений, так было и у Саввы Васильевича. К концу жизни он был владельцем нескольких мануфактур с современными станками и за дело уже принялись его сыновья. Четверо стали основателями целых купеческих и предпринимательских династий, только Иван не интересовался семейным делом.

Самым успешным стал младший — Тимофей, его Никольская текстильная мануфактура — одна из лучших и самых крупных в России.

Благосостояние увеличивалось и за счет браков с представительницами известнейших купеческих и дворянских семей. К началу XX века, пять поколений Морозовых стали, говоря современным языком, брендом, а их предприятия и мануфактуры — империей. Сегодня этот род купцов-старообрядцев легко представить в условных списках «богатейших династий страны» накануне революции.

Благотворительность передаётся по наследству

Потомки Саввы Васильевича вошли в историю не только благодаря работе, развитию своих предприятий и росту благосостояния семьи. Строительство больниц, учебных заведений, коллекционирование предметов искусства, помощь нуждающимся и благотворительность стали неотъемлемой частью истории фамилии Морозовых.

Тимофей Саввич первым стал меценатом: при жизни он выплачивал стипендии студентам, находящимся в бедственном положении, строил больницы и детские дома, а в своём завещании указал, что 5% наследники обязаны тратить на благотворительность. Супруга Тимофея —Мария поддерживала его, и первой из купчих была награждена знаком отличия за эту благородную деятельность.

Их дети не только не ослушались завещания, но и проявили инициативу, не обошлось, правда, без скандалов.

Сергей Тимофеевич поддерживал старообрядческие общины, жертвовал больницам и содействовал брату в спонсорстве общедоступного театра (позднее МХАТ).

Савва Тимофеевич Морозов известен как меценат и главный спонсор Московского Художественного театра: построил для него здание в Камергерском переулке Москвы и не жалел средств на его работу. В семейном деле был успешен: перешедшая ему по наследству Никольская мануфактура оставалась крупнейшим предприятием страны.

Скандалом обернулась любовь и семейная история Саввы Тимофеевича — он женился на Зинаиде Морозовой — супруге двоюродного племянника, чем очень раздосадовал родителей, и так считавших его чудаком.

Богатство и любовь Саввы «подарили» сначала Зинаиде Морозовой, а потом москвичам чудесный памятник архитектуры — особняк на Спиридоновке. Это удивительное здание в стиле неоготики, спроектированное Фёдором Шехтелем и оформленное внутри Михаилом Врубелем, стало одним из узнаваемых символов дореволюционной Москвы.


Ещё один необычный особняк принадлежал Арсению Морозову (племяннику Саввы Тимофеевича). Мать Арсения — Варвара Алексеевна Хлудова была женщиной деловой, жесткой и требовательной. После смерти мужа Абрама Абрамовича Морозова, она успешно вела семейное дело. Была щедрой благотворительницей: детский дом, училище для работающих подростков, больница для рабочих, родильный дом, психиатрическая клиника – вот не полный список ее благодеяний. На свои средства она учредила в Москве первую общедоступную библиотеку-читальню, вместе с сыновьями основала Раковый институт. В отличие от двух других сыновей, Арсений не интересовался предпринимательством, его увлекало меценатство, духовные практики и развлечения, эпатаж был стилем жизни. Взгляните на его дом на Воздвиженке. В нём часто собирался московский бомонд и знаменитости, проходили шумные вечера, о которых говорила вся Москва.

« — В каком стиле будем строить? — спросил Виктор своего приятеля. — Можно в классическом, романском, барокко...
— Строй во всех! — пафосно ответил Арсений. — У меня денег на все стили хватит.» - говорят, такой диалог состоялся между Арсением и архитектором особняка Виктором Мазариным.

Закончилась жизнь Арсения под пристальным вниманием общества, которое он так любил: нелепый спор, травма, заражение крови и смерть. Но скандалы продолжились — Москва долго говорила о завещании и наследстве Морозова.

Иван Морозов: «Русский, который не торгуется»

Иван Абрамович Морозов, сын Варвары Хлудовой и Абрама Морозова, с детства увлекался искусством и мечтал стать художником. Его образование было серьёзным: занятия в художественной студии и уроки у тогда ещё студента, а впоследствии ставшего знаменитым на весь мир Константина Коровина, затем занятия с Егором Хрусловым и обучение в Швейцарии. После возвращения в Россию Иван Абрамович успешно вёл дела семейного предприятия, увеличивая благосостояние, и наблюдал, как его брат Михаил начинал покупать картины и русских и зарубежных мастерами, а также иконы. Они вместе посещали выставки, знакомились и тесно общались с художниками, и в 1901 году Иван купил свою первую картину.

В историю Иван и Михаил Морозовы вошли как одни из крупнейших коллекционеров и меценатов дореволюционной России.

Подход к покупке картин, как и стиль жизни братьев различались. Иван выбирал разумом: не спеша изучал художников, собирал их работы вдумчиво, денег не жалел и не торговался. Жил тихо и обособленно, стараясь не привлекать внимания к своей персоне, семье и коллекции.

Михаил же покупал на эмоциях, подталкиваемый азартом и настроением, жил ярко, громко и на широкую ногу.

Их собрания насчитывали более 600 предметов искусства.

Михаил Морозов умер в 1903 году, и его жена передала коллекцию из 83 картин в Третьяковскую галерею. В этом же году Иван приобрел первую картину зарубежного художника. Его путь коллекционера только начинался.

В 1918 году обширная коллекция Ивана Морозова была национализирована и на её основе, в ранее принадлежавшем ему особняке на Пречистенке, был открыт Второй музей западной живописи.

Благодаря братьям Морозовым мы можем любоваться шедеврами Анри Матисса, Эдгара Дега, Пьера Огюста Ренуара, Пабло Пикассо и других знаменитых художников в собраниях ведущих Российских музеев.

В настоящее время русская часть коллекции находится в Третьяковской галерее, а французская — в Эрмитаже и ГМИИ им. А.С.Пушкина.

Морозовская больница

Алексей Морозов (сын Викулы Елисеевича) возглавлял «Товарищество Викулы Морозова сыновей», но все его мысли занимало коллекционирование: иконы, фарфор, гравюры. Он отказался от руководства предприятием в пользу брата и посвятил себя благотворительности.

Через несколько лет Алексей Викулович положил начало более чем вековой истории одной из самых известных детских больниц в Москве, построив её на унаследованные от отца 400 тысяч рублей. Там детей лечили бесплатно. Для дореволюционной истории Морозовская больница стала одним из символов частной купеческой благотворительности.

Щукины

Из старинного старообрядческого города Боровск Калужской губернии ведут свою историю Щукины: их упоминания встречаются в писцовых книгах ещё до раскола. История надолго потеряла следы этого рода, и следующего представителя фамилии исследователи найдут только в конце XVIII века: Пётр Федосович Щукин, купец третьей гильдии Боровска.

После войны 1812 года часть семьи поселилась в Москве, перейдя в новообрядчество. Внук Петра Щукина стал купцом первой гильдии, самостоятельным, богатым и чрезвычайно уважаемым предпринимателем и гражданином. Он открыл фабрику по производству кисеи (хлопчатобумажной ткани), которая в 1870-х стала Торговым домом «Иван Васильевич Щукин с сыновьями». Помимо работы и общественной деятельности Иван Васильевич был звестен любовью к шикарной жизни, но денег на благотворительность не жалел никогда.


Из шестерых блестяще образованных детей Ивана Щукина и Екатерины Боткиной совладельцами семейного дела он сделал четырех: Петра, Сергея, Николая и Владимира. Не все из них оправдают связанные с предпринимательством надежды отца: старший сын Николай — любитель светской жизни и коллекционер; Пётр тоже выбрал делом жизни собирательство антиквариата и открыл Музей российских древностей.

Для Петра Ивановича это было не просто увлечением или способом продемонстрировать благосостояние семьи и рода — вся коллекция книг, гобеленов, предметов быта и других уникальных экспонатов была каталогизирована и составила 45 томов. В 1895 году музей стал доступен для посещения всеми желающими бесплатно, а некоторые экскурсии Пётр Щукин вёл лично. В начале XX века он передал коллекцию Историческому Музею и продолжал пополнять её до самой смерти – — инициатива одной семьи повлияла на культуру всей страны.

Ещё один сын Ивана Щукина — Дмитрий — не был совладельцем семейной компании. Поработав в ней какое-то время, он понял, что тяги к этому не имеет. Гораздо ближе ему было искусство, которому он и посвятил жизнь. Рембрандт, Вермеер, Брейгель — коллекция Дмитрия Ивановича была небольшой, и вся она была передана Румянцевскому музею. После революции он остался в стране, работал помощником хранителя Музея старой западной живописи, а затем хранителем в Музее изящных искусств.

«Министр коммерции» и «дикобраз»

Полноправным преемником «Торгового дома Иван Васильевич Щукин с сыновьями» стал Сергей. В детстве он часто болел и сильно заикался, поэтому получил домашнее образование. Лечение в Германии помогло, и после него Сергей остался учиться в коммерческой академии. После возвращения в Москву он с энтузиазмом принялся за семейное дело и быстро вывел его на новый уровень. Решительность действий, характер, смелость, живой ум, а также интуиция не только принесли ему необычные прозвища, но и помогли успешно действовать в сложной экономической и политической обстановке начала XX века. Предприятие процветало — к 1910 году оно стало монополистом в торговле своей продукцией на текстильном рынке России.


Богатство, успешность и капитал не всегда означают счастье: история семьи Сергея Щукина — печальное тому подтверждение.

Он был счастливо женат на представительнице старинного рода Лидии Кореневой, и в этом браке у них родились четверо детей: Иван, Сергей, Григорий и Екатерина. Семья жила в особняке Трубецких в Большом Знаменском переулке, где регулярно проводились светские мероприятия и приёмы.

Сергей позже других братьев начал собирать коллекцию: сперва картины русских художников-передвижников и оружие, но вскоре и то и другое ему разонравилось. Сергей отправился в Париж, где его брат Иван – журналист и коллекционер познакомил его с художниками-импрессионистами, полотна которых составляли первую часть коллекции; вторая была связана с мастерами постимпрессионизма, и так в России сформировалось одно из первых крупных собраний французского модернизма.

Сам Иван ещё в 1895 году перебрался в Париж. Здесь он оказался в гуще бурлящей культурной жизни: собирал уникальную коллекцию произведений искусства, писал статьи под псевдонимом «Жан Броше» (что значило —Иван Щука), основал литературно-художественный кружок, где бывали крупнейшие писатели того времени, а среди его друзей было немало известных художников. Однако страсть к коллекционированию привела его на край финансовой пропасти: однажды Иван стал жертвой мошенников и приобрёл фальшивые картины, после чего оказался в долгах. Братья не смогли поддержать его материально — и с каждым днём долговое бремя лишь росло. В тридцать три года жизнь Ивана Щукина оборвалась.

Полотна Клода Моне, Анри Матисса, Пабло Пикассо сегодня являются шедеврами изобразительного искусства, а тогда считались если не экзотикой, то чудачеством, вызовом обществу, а иногда воспринимались со скандалом, особенно в консервативной культурной среде начала XX века. Тем не менее, Сергей Щукин продолжал скупать их и демонстрировать посетителям в своем особняке. Художников поддерживал финансово, заказывал у них новые работы, а с некоторыми даже дружил.

Особняк в Большом Знаменском переулке фактически был музеем, открытым для посещения, где хозяин с удовольствием вёл экскурсии. Сергей Иванович планировал передать коллекцию Москве и в 1907 г. написал соответствующее завещание, позднее уточнив, что картины должны быть размещены в Третьяковской галерее.


Коллекция росла, собирательство стало занимать большую часть жизни, но именно в период этого расцвета в семью пришла трагедия. Сначала не стало младшего сына Сергея Щукина, который погиб при загадочных обстоятельствах. Это происшествие подорвало здоровье его жены, и она умерла через два года.

Состояние Сергея Ивановича Щукина трудно описать, но можно представить, насколько тяжёлым для него было это время. Он отправился в экспедицию по Синайскому полуострову — довольно сложное, опасное приключение, описанное в его «Синайских дневниках». Это не было развлечением богатого коллекционера и купца, скорее проверкой себя на прочность, испытанием собственной судьбы и, возможно, паломничеством.

Путешествие не завершило череду испытаний: в 1910 году покончил с собой ещё один сын Щукина — Григорий. По Москве поползли слухи, что виной всему — картины.

Сергей Иванович продолжал работать и собирать коллекцию, занимался благотворительностью в области науки, образования и культуры — он пожертвовал крупную сумму в Психологический институт, до 1924 года носивший имя Лидии Щукиной. В 1915 году он второй раз женился, в этом браке родилась дочь.

С началом Первой мировой войны поездки в Париж стали невозможны и коллекционирование пришлось приостановить. Сергей Иванович выкупил часть картин у брата Петра, нуждающегося в средствах.

Увы, завещание Щукина о передаче картин городу не было исполнено: с приходом советской власти коллекцию национализировали и создали Первый музей новой западной живописи, в котором до своего отъезда за границу Сергей Иванович был директором, хранителем и экскурсоводом.

Дальновидность Сергея Щукина помогла ему предвидеть надвигающуюся экономическую и политическую катастрофу в России и сохранить часть своих сбережений. Он не без труда вывез жену и дочь из страны, а через некоторое время уехал сам. Во Франции семья Щукина не испытывала нужды. Сергей помогал эмигрировавшим соотечественникам, но коллекционированием и предпринимательством больше не занимался.

За несколько лет до смерти он сказал:

«Я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там».

Наследие Щукина не просто уникальная коллекция западного модерна, которую продолжают изучать спустя десятилетия. Он повлиял на появление и становление отечественного авангарда — будущие мастера посещали особняк и слушали лекции Сергея Ивановича.

Купцы-старообрядцы Щукины и Морозовы оставили в истории культуры России не только осязаемые ценности — картины, предметы искусства и другие экспонаты. Их богатство — в том, как оно заработано и приумножено: упорством и трудом, честностью и порядочностью. Это не деньги ради внешнего блеска, хвастовства или привлечения внимания: за стремлением зарабатывать больше у них стояло желание развивать себя, общество, и культуру для изменения, совершенствования мира вокруг.

В их биографиях нет идеальных картинок, они «не причёсаны для потомков» и учебников истории. Их феномен — в невероятной работоспособности, трудолюбии и самых высоких целях. Исследователи сходятся во мнении, что образ коллекционеров Щукиных и Морозовых — это не вальяжные богачи, скупающие всё самое дорогое от скуки. Это трудяги, для которых работа всегда первична. Старообрядческие традиции и принципы тесно переплетаются с необходимостью прогресса, замкнутость и скрытность общины — с потребностью расширять семейное дело, а предпринимательская хватка — с тягой к искусству. В этом — феномен этих легендарных семей.